"Видеть" суть вещей с помощью стихотворений. Любимые стихи Дона Хуана.

КРАСИВОСТЬ

идёт по улице Красивость
надменно, гордо...

и в этом есть несправедливость
и несвобода

склоняются пред Ней мужчины:
цари, поэты...

но чем скажите, заслужила
она всё это?

она пуста, она бездарна,
душою - злюка,

тупа, скупа, неблагодарна,
она - падлюка!

но я бегу за этой падлой
как пёсик вшивый

несправедливо это как-то

и некрасиво

МЯУ (исповедь кота Анжелины Джоли


я был котёнком неучёным
прекраснейшей из всех людей
пред взором ласковым и чёрным
я выгибался и балдел

я спал с ней рядом на подушке
и наяву, а не во сне
она чесала мне за ушком
и щекотала брюшко мне

но как-то раз весною тёплой
я удержать себя не смог
и... укусил её за попу
и... оцарапал ей пупок

и вздрогнула она от гнева
и щёлкнула мне ногтем в нос
и вдаль пошла - среди напева
(мадонны или роллинг стоунс

и в ту же ночь я был наказан
и в туалете, словно раб,
был заперт госпожой прекрасной
ушедшей от меня во мрак

она ушла стопой неспешной
оставив одного в ночи
сидеть в печали безутешной...
но кто-то вдруг шепнул:
кричи!

и я во всё кошачье горло
завыл, взревел и заорал...
разбил все тюбики в уборной
и всю бумагу изорвал

и было всё на бред похоже!
и тут... она... она вошла
меня схватила (осторожно)
и нежно в спальню отнесла

и положила на подушку
и целовала в нос и в глаз
чесала ласково за ушком
и спинку гладила и брюшко

и много
много
много раз…
…

прошла весна настало лето
я стал большой и взрослый кот
хозяйка полюбила Брэда
а он меня ботинком бьёт

я сплю теперь всегда в уборной
и дверь закрыта на засов...

но эту ночь
я помню!
помню!

о, если б... пережить всё - вновь!

мяу

РУСАЛКИ


если дни одинаково нудны,
если ночи убогие жалки,
одиноки, тоскливы и скудны...
то во снах... приплывают русалки


приплывают из радужной дали
неземные прекрасные гостьи,
их одежды - солёные капли...
и у каждой - есть миленький хвостик...

их прекрасные лица не скажут,
что в сердцах их тоска и тревога... -
язычки мне (зачем-то покажут,
а потом расхохочутся громко

ну, а после, с улыбкой во взглядах,
всею стайкой приблизятся быстро,
и прилягут хихикая рядом:
«может быть, ты нас хочешь... потискать?»

ничего я на то не отвечу
(буду нем, как карасик в сметане
потянусь, потянусь им навстречу,
захлебнусь в их любви океане...

Зачем ты старушка в полночную тишь
С метлою под мышкой по небу летишь?
Над сонной землею поближе к земле
Зачем ты качаешься в мертвой петле?

Затем я старушка летаю одна,
Что черные люди глядят из окна,
Зеленые люди лежат на песке,
И небо качается на волоске.

Затем я старушка несусь как болид,
Что небо обрушить мне Кант не велит,
Он шишел и вышел и бродит в ночи,
Фамилья его неприлично звучит,

И вот он скитается полой луной
Смущенный и страшный в рубахе одной…

Тут у нас такие ветра бывают, такие ветра,
И такие вещи случаются, такие вещи…
Тут у нас что ни день – то уже вчера,
Тут у нас что ни сон – то кошмар, но вещий.

А ещё приплыли к нам корабли,
А на них такие плохие люди…
Мы плетьми их били, пока могли,
А потом сожгли – пусть их Бог рассудит.

А слепая девочка родила козла.
Родила козла и сама же съела.
Вот такие, парень, у нас дела,
Да тебе-то, парень, какое дело?

Ты иди отсюда, не жди утра –
Что ещё там море к утру наплещет…
Тут у нас такие ветра бывают, такие ветра,
И такие вещи случаются, такие вещи…

Я не знаю, что сказать тебе при встрече,
Не могу найти хотя бы пары слов.
А недолгий вечер, а недолгий вечер
Скоро станет ночью тёмною без снов.

Знаешь ты без слов, тебе давно все ясно,
Только прячешь взгляд своих счастливых глаз.
И опять напрасно, и опять напрасно
Собираюсь я все рассказать сейчас.

Снова вижу я тебя который вечер,
Снова вижу блеск твоих счастливых глаз.
Но с тобой не вместе, но с тобой не вместе,
Снова будем мы и завтра, и сейчас.

И снова седая ночь, и только ей доверяю я.
Знаешь, седая ночь, ты все мои тайны.
Но даже и ты помочь не можешь, и темнота твоя
Мне одному совсем, совсем ни к чему.

Детство, детство, ты куда бежишь,
Детство, детство, ты куда спешишь.
Не наигрался я ещё с тобой,
Детство, детство, ты куда? Постой.

А я хочу, а я хочу опять
По крышам бегать, голубей гонять.
Дразнить Наташку, дёргать за косу,
На самокате мчаться по двору.

Старушки искоса на нас глядят,
Не узнают вчерашних забияк.
А мы с Наташкой по двору идём
И нет нам дела больше ни о чём.

Детство, детство, ты куда ушло,
Где уютный уголок нашло.
Детства милого мне не догнать,
Остаётся с грустью вспоминать.

А я хочу, а я хочу опять
По крышам бегать, голубей гонять.
Дразнить Наташку, дёргать за косу,
На самокате мчаться по двору.

Дон Хуан сказал, что мы, будучи обычными людьми, не знаем или когда-то не знали о наличии чего-то реального и функционального-звена, связующего нас с намерением-которое дает нам наследственную озабоченность судьбой. Он утверждал, что в течении наших активных жизней мы никогда не имеем шанса выйти за уровень сплошной озабоченности, поскольку с незапамятных времен пауза между нашими повседневными делами бросает нас в сонливость. И лишь когда наши жизни почти оканчиваются, наша врожденная озабоченность судьбой начинает принимать другой характер. Она вынуждает нас всматриваться сквозь туман повседневных дел. К сожалению такое пробуждение всегда идет рука об руку с потерей энергии, вызванной старением, когда уже мы больше не имеем сил на левый поворот нашей озабоченности к прагматическому и позитивному открытию. В этот момент все, что здесь осталось, является аморфной, пронзительной мукой ожидания чего-то неописуемого или просто гневом от того, что упустил, промахнулся, не заметил.

— Мне, по многим причинам, нравятся стихи, — сказал он. — одной из них является то, что они подхватывают настроение воина и объясняют то, что трудно объяснить.
Он допускал, что поэты остро осознавали звено, связующее нас с духом, но они осознавали его интуитивно, не так преднамеренно и прагматично, как это делают маги.
— Поэты не обладают личным знанием духа, — продолжал он, — вот почему их стихи в действительности не открывают сути истинных жестов духа, хотя они и бьют довольно сильно.
Он взял со стула, стоящего перед ним, сборник стихов Хуана Рамона Хименеса, раскрыл там, куда он положил закладку, и переда мне, дав знак читать.

Неужели это я ходил сегодня вечером
В мою комнату, или это нищий,
Рыскающий в моем саду в сумерках?
Я осмотрелся и нашел, что все то же самое
И не то же самое....

Было ли открыто окно?
И не сплю ли я уже?
А разве садовая ограда не зеленая?...
Небо было ясным и голубым...
А здесь облачно и ветренно,
И сад темный и мрачный.

Я думал, что мои волосы были черными...
Я был одет в серое...
А мои волосы седые,
И одет я в черное...
Моя ли это походка?
А этот голос, что звучит во мне,
Имеет ли он ритмы голоса,
Которым я пользовался?

Это я, или я — тот нищий,
Который рыскал в моем саду
В сумерках?
Я осмотрелся...
Здесь облака и ветренно...
Сад темный и мрачный...

Я прихожу и ухожу... Неправда ли то,
Что я уже сплю?
Мои волосы седые... И все то же самое
И не то же самое...

Я перечитал стихотворение, уловив настроение бессилия и замешательства я спросил дон Хуана, чувствует ли он то же самое.
— Я думаю, поэт чувствовал давление старости и беспокойство, вызванное пониманием ее, — сказал дон Хуан. — Но это только одна сторона.

Другой стороной, которая интересует меня, является то, что поэт, хотя он никогда не сдвигал свою точку сборки, интуитивно, уловил то экстраординарное, что было поставлено на карту. Он уловил бесконечно многое, что есть некий безымянный фактор, устрашающий по своей простоте, который определяет наши судьбы.

По улице Пикадилли я шла, ускоpяя шаг,
Когда меня вы любили, я делала всё не так.

Зачем вы меня забыли, зачем вам меня не жаль?
Я вышла на Пикадилли, набpосив на плечи шаль.
Вы гладили воpот шубы и, глядя в мои глаза,
Искали губами губы и всё, что искать нельзя.

Всю ночь изнывали скpипки и плавал сигаpный дым,
Даpила я вам улыбки, смывая слезами гpим.
Я вышла на Пикадилли, набpосив на плечи шаль,
Зачем вы меня любили, зачем вам меня не жаль?

По улице Пикадилли я шла, ускоpяя шаг,
Когда меня вы любили, я делала всё не так.

Мне нравится, что Вы больны не мной
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,

За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, -
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я - увы! - больна не вами.

Пусть голова моя седа, -
Зимы мне нечего пугаться.
Не только груз – мои года,
Мои года – мое богатство.
Пусть голова моя седа,
Не только груз мои года,
Мои года – мое богатство.

Я часто время торопил,
Привык во все дела впрягаться.
Пускай я денег не скопил,
Мои года – мое богатство.
Пускай я денег не скопил,
Я часто время торопил,
Мои года – мое богатство.

Шепчу «спасибо» я годам
И пью их горькое лекарство.
И никому их не отдам,
Мои года – мое богатство.
Шепчу «спасибо» я годам
И никому их не отдам.
Мои года – мое богатство.

А если скажут мне века:
«Твоя звезда, увы, погасла…» -
Подымет детская рука
Мои года – мое богатство.
Когда-нибудь, наверняка,
Подымет детская рука
Мои года – мое богатство.



Если досмотреть до конца, то...

Песнь о собаке

Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.

До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.

А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.

А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.

В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.

И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.

С. Есенин

По вечерам,
По вечерам
Луна глядится
В стёкла рам.
И спать ложатся
Чудаки,
Надев пенсне
Или очки,
Чтобы яснее
Видеть сны,
Слетающие к ним
С луны.

Причём одни
Привыкли брать
Карандаши
С собой в кровать,
Чтоб всё во сне
Нарисовать,
Другие -
Свой магнитофон,
Чтоб записать
Красивый сон.

А этот пасмурный
Старик
Всегда одетый
Спать привык.
И без галош
И без пальто
Он не ложится
Ни за что.

Его задумчивые сны
Всегда дождливы
И грустны.

А вот - лукавый
Бородач.
Он под подушкой
Прячет мяч.
Он знает,
Что во сне опять
Он будет бегать
И играть.
Лужайка будет,
Солнца свет -
И будет снова
Восемь лет.

Туристы мелкие монеты
Бросали в море с кораблей,
Мальчишка, лишь в загар одетый,
Ловил их где-то на дне.
И на гранитном парапете
Он ждал под вечер, весь дрожа,
Кокетку, милую кокетку,
Чтоб отдать весь улов ей до гроша.

Закатом волны загорались,
Но он не видел ничего,
Лишь белозубо улыбалась
Она на просьбы его:
– “Оставь наивные надежды,
Зачем твои мне медяки?
В таверне мне большие деньги
За любовь предлагают моряки.”

Сокровища Черного моря,
Мечтает, мечтает он найти,
Сокровища Черного моря,
Чтоб ветреное сердце покорить.
Любовь ставит крепкие сети,
Не море увидит он во сне.
Уйдет до рассвета
Любовь, как монету,
Искать в этом городе камней.

Прости, принцесса, я не принц,
Гораздо хуже: просто парень;
При свете нынешних зарниц
Похоже – даже не в ударе.

Я не могу перебороть
Безликие тупые волны,
Мне даже кажется: вот-вот
Я буду будничностью сломлен.

Жизнь чередой одинаковых лет
То торопилась порой, то тянулась.
Но разорвал эту цепь яркий свет
И, пробуждаясь, душа встрепенулась:
Нет, я не стану землей и травой!
Верьте вы этому – или не верьте:
Там, за последней чертой роковой
Есть ослепительный шанс на бессмертье...

Тень разрывая, день новый встает,
И для меня нет другого ответа:
Ради меня время пущено в ход
И существует Вселенная эта.
Пусть возражает унылый педант
И всевозможными фактами вертит,
Я никому ни за что не отдам
Мой ослепительный шанс на бессмертье.

СПАСИТЕЛЬНАЯ МЫСЛЬ
Л.Дербенев

Когда беснуется, пурга,
холодной ночью, ночью зимней,
Мне снятся теплые равнины
и изумрудные луга.
Заря едва видна во мгле,
и тихий ветер пахнет маем.
И счастлив я и понимаю,
что это все не на земле.

Взмахну рукою и взлечу,
И хлынет свет со всех сторон.
И не хочу, я не хочу
Поверить в то, что это сон, мой сон.

Нет не напрасно эта высь,
мне часто снится ночью зимней.
Душе нужна, чтоб не погибнуть
одна спасительная мысль.
И пусть все чаще наяву,
меня теснит нужда и холод.
Их отгоняя, мысль приходит,
что я здесь временно живу.

Мне pок не впpок и диско не отpада
Смотpю скучая я по стоpонам
Хочу туда где нет нахальных взглядов
И звать никто не будет в pестоpан

Возможно что кому-то очень надо
Толкаться там где пляшут и поют
А я люблю кpутые водопады
И гоpы что до неба достают

Там все забуду и из миpа выйду
Где стадо теpпеливых дуpаков
Стpадает от инфляции и СПИДа
И веpят до сих поp в большевиков

Хоть pодом я из скpомного поселка
Где нас учили жить по Ильичу
Быть не желаю безотказной телкой
И дойной быть коpовой не хочу

Отпустите меня в Гималаи
В пеpвозданной побыть тишине
Там pаздеться смогу догола я
И никто не пpистанет ко мне

Отпустите меня в Гималаи
Отпустите меня насовсем
А не то я завою а не то я залаю
А не то я кого-нибудь съем

Потомку

Где ты, друг? За какою горою?
Что там - будни у вас? Торжество?
Чем ты занят той славной порою?
Что читаешь и любишь кого?

За далекой неведомой зоной,
В мягком зареве ламп голубых
Что ты думаешь ночью бессонной,
Например, о потомках своих?

Что ты видишь, по жизни шагая,
В ярком свете тогдашнего дня?
Я тебя совершенно не знаю,
Ты-то знаешь, ты помнишь меня?

Что тебе из минувшего ближе?
Что ты знаешь про наше житье?
Я тебя никогда не увижу...

Как мне дорого мненье твое!

Трус притворился храбрым на войне,
Поскольку трусам спуску не давали.
Он, бледный, в бой катился на броне,
Он вяло балагурил на привале.

Его всего крутило и трясло,
Когда мы попадали под бомбежку.
Но страх скрывал он тщательно и зло
И своего добился понемножку.

И так вошел он в роль, что наконец
Стал храбрецом, почти уже природным.
Неплохо бы, чтоб, скажем, и подлец
Навечно притворился благородным.

Скрывая подлость, день бы ото дня
Такое же выказывал упорство.
Во всем другом естественность ценя,
Приветствую подобное притворство!

Больше не встречу (В.Матецкий - И.Кохановский)

Как мы дружили
Как рядом шли
Как рядом были
В любой дали

О том сегодня
Почти невольно
Вновь я вспомнил
Вновь я вспомнил
Наши дни
Те наши дни

Ушел ты утром
Ушел в рассвет
Туда откуда
Возврата нет

Поверить трудно
Не верить глупо
Есть минуты
Есть минуты
Словно сон
Нелепый сон

Больше не встречу
Такого друга не встречу
Такого друга как ты
Дарит жизнь только раз

И не излечит
Ничто печаль не излечит
Мою печаль о тебе
Память сгладить не даст

Кто прав из нас был
А кто не прав
Решить сейчас бы
Нам в двух словах

Теперь все поздно
И все вопросы
Стали просто
Стали просто
Ни к чему
Все ни к чему

Во французской стороне, на чужой планете,
Предстоит учиться мне в университете.
До чего тоскую я, - не сказать словами...
Плачьте ж милые друзья, горькими слезами.
На прощание пожмем мы друг другу руки,
И покинет отчий дом Мученик науки.

Вот стою, держу весло - через миг отчалю.
Сердце бедное свело скорбью и печалью.
Тихо плещется вода, голубая лента...
Вспоминайте иногда Вашего студента.

Много зим и много лет прожили мы вместе,
Сохранив святой обет верности и чести.
Ну так будьте же всегда живы и здоровы!
Верю, день придет, когда свидимся мы снова.

Всех вас вместе соберу, если на чужбине
Я случайно не помру от своей латыни.
Если не сведут с ума римляне и греки,
Сочинившие тома для библиотеки.
Если те профессора, что студентов учат,
горемыку школяра насмерть не замучат,
если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке,
обязательно вернусь к вам, друзья, подружки!

Вот стою, держу весло - через миг отчалю.
Сердце бедное свело скорбью и печалью.
Тихо плещется вода, голубая лента...
Вспоминайте иногда Вашего студента.

Ты стояла у берега моря
И смотрела на старый причал
И с причала какой-то мальчишка
О беде вдруг своей прокричал

Ветер фразу унес парень сел на песок
И заплакал по-детски, а ты...
Подбежала к нему села рядом у ног
И сказала: Не надо воды...

На тебя посмотрел он украдкой
И слезинка блеснула огнем
От улыбки его стало жарко
Вам так весело стало вдвоем

Руку он протянул и промолвил: Пойдем...
Море тихо пропело: Смелей
Длится наш беззаботный случайный роман
Уже целых семнадцать недель...

Мальчик хочет в Тамбов
Ты знаешь чики-чики-чикита
 Но не летят туда сегодня самолеты
И не едут даже поезда....

Я не ангел, я не бес,
Я усталый странник
Я вернулся, я воскрес
И в дом твой постучал.
Ты открыла очи мне
Сонным утром ранним,
Прислонился я к стене
И шёпотом сказал:

Дай мне с дороги вдоволь напиться
Чистой водицы дай мне, дай.
Ты расскажи мне про счастье былое,
И уложи спать рядом с собою.

Годы странствий и разлук
Нас с тобой венчали.
Я к тебе сквозь тыщу вьюг
Пришёл в конце пути.
Сколько ты пережила
Горя и печали,
Не таи на сердце зла
и путника прости.

Ты расскажи мне про счастье былое,
И уложи спать рядом с собою...

Не твоя, не моя и ничья вина
В том, что верность твоя мне теперь не ненужна
Может вишня цвести для двоих только раз
Ждут нас два пути и две судьбы у нас.

Я стерплю, ты поверь, я умею терять
Пусть в мире теперь дважды два стало пять
Чёрным сделалось белое с этого дня
Я живу без тебя, а ты, без меня.

Даже если тебя разлюбить я смогу
В сердце каждый наш день до конца сберегу
Нет, я не жду, нет, я не жду...
Но немогу позабыть тебя,
но немогу позабыть тебя..
Нет, я не жду....
Нет...