"Видеть" суть вещей с помощью стихотворений. Любимые стихи Дона Хуана.

Она сидела у окна,
А он вошел в ее вагон.
— Женат, — подумала она.
— Лет тридцать пять, — подумал он.

А за окном цвела весна,
Был мир прекрасен, словно сон.
— Красив, — подумала она.
— Как хороша, — подумал он.

Но жизнь для счастья не дана.
Он встал и вышел на перрон.
— Как жаль! — подумала она.
— Как жаль! — успел подумать он.

А дома, сжав бокал вина,
Включив любимый «Вальс-бостон»,
— Одна, — подумала она.
— Один, — вдали подумал он.

Алквиад

А если знать, что будущего нет,
Что «завтра» не наступит, словно кто-то
С маниакальной страстью идиота
Для всех одновременно тушит свет…

А если наших «планов громадьё»
Бессмысленно? Уже мелькают титры
И рвется кинопленка… Блеском бритвы –
Мелькнет над нами смерти остриё.

И этот ежедневник на столе
С расписанными встречами, звонками,
Растрепанная книжка Мураками
И кошка, задремавшая в тепле,

И недопитый чай. И черновик,
Исчерканный безбожно - рифмы, строчки… -
Всё кончится. Мир съежится. До точки.
А ты к нему почти уже привык…

Извращенец

В полутемной хмари ресторана
Накачаюсь водкой на меду
И рыжеволосую путану
За собою в полночь уведу.

На нее взгляну я зло и хмуро,
Брошу на широкую кровать,
И, сказав: - Меня послушай, дура!
Стану ей стихи свои читать.

- Я уйду по чистым росным травам,
Загрущу, пыльцу с ромашки сдув...
И вот тут кабацкая шалава
Охренеет и разинет клюв.

Удивляться будет, вот же, перец,
Гонит два часа голимый вздор.
Да, такой отвязный извращенец
Мне не попадался до сих пор!

А когда глаголом жечь устану
Про косьбу, про пашню, про весну,
Я пред нею на колени встану,
Зарыдаю в голос и усну.

И ее ладонь на плешь мне ляжет,
Как признанья свыше, тайный знак,
И, вздохнув, путана тихо скажет:
-Ну, какой же редкий ты чудак.

Утром я пойму с волненьем зыбким
То, как ей стихи мои нужны,
Получив, аж три процента скидки
От обычной розничной цены.

Домовой

Ника 1

Он был спокойно-молчаливым,
Слова считая мишурой
Она звала его шутливо
Угрюмый Тихий Домовой

А он ее - Ледышка-Фея
За то, что мерзла в дождь и снег
И грел носки на батарее
Чтоб ей их тёплыми надеть

Без слов и лишней суматохи
С утра готовил сладкий чай
Она кривилась: «Буду кофе
И бутерброд – не заставляй!

Я лучше съем с утра конфету!...»
Но под спокойный говорок
Съедался как-то незаметно
Со сладким чаем бутерброд

Он молча слушал о проблемах
Кивая только головой
Сказав чуть позже : «Что за нервы?
Решим! Не бойся! Я с тобой!»

И как-то быстро все решалось
Как будто не было проблем…
Ворчал под нос бывало малость
Шутя грозился взять ремень

За то, что зонт забыла Фея
Промокла… Может заболеть…
И грел носки на батарее
Чтоб ей их тёплыми надеть……

Однажды вдруг она спросила:
«Меня ты любишь, Домовой?
Скажи! Хочу я слов красивых
Чтоб жгли как огненный огонь!!»

Он нежно взял ее за плечи
Спросил: «Зачем тебе слова?
Я их сказал при первой встрече
Однажды… Раз и навсегда

Ну, не люблю я пустословье…
Ты ела что-нибудь, малыш?
Давай я ужин приготовлю
Устала – вот ты и хандришь…»

Она воскликнула: « Ну, хватит
Болото просто, а не жизнь!
Живу в какой-то мягкой вате –
«поешь, надень, поторопись»

Достал твой чай и бутерброды
И эти теплые носки
Хочу я кофе и свободы!
Противно, слышишь? Уходи!»

Он встал со взглядом потемневшим
Влюбленный тихий Домовой
Какой-то вдруг отяжелевший…
Оделся молча…и ушёл…….

Она проснулась в шесть с рассветом -
В окне дождинок хоровод
Сжевала нехотя конфету,
Припомнив вкусный бутерброд

Хлебнула теплый горький кофе
Упрямо выпила до дна
О нем подумала со вздохом
Шепнув тихонько: «Ерунда…»

Конечно, дома зонт забыла
Замерзла, вымокла совсем
Вернулась поздно в дом унылый
С авоськой всяческих проблем

Носок холодный натянула
И вдруг подумала с тоской
Что вот вчера на этом стуле
Сидел любимый Домовой

Он был вчера такой уставший
Но взгляд был теплым, как всегда
Родной, заботливый… без фальши
«А я красивых слов ждала…

Не словом – делом счастье мерял
Берег от холода и бед
Носочки грел на батарее
Чтоб мне их теплыми надеть…»

В одном носке, беззвучно плача
Шепнула тихо в телефон
«Люблю тебя, без всяких всячин
Ты где, любимый Домовой!»

Ворвался мокрый и холодный
В охапку сгреб ее: «Прости!
Что я бежал к тебе так долго
Там дождь, не мог поймать такси!

Вчера я очень долго думал
О том, как мало говорил
Тебе красивых слов безумных…
Еще обиделся…Павлин!»

Ему ладошкой рот прикрыла
«Мне нужен ты, не нужно слов
Потом с усмешкой, чуть ворчливо
Сказала строго: «Домовой!

Промок! Замерз! Вдруг заболеешь!, -
И всхлипнув тихо, обняла, -
Возьми носки на батарее –
Я их согрела… Для тебя…."




Печальная история

Ольга Хворост

Один вполне приличный домовой
Имел несчастье в женщину влюбиться;
В его душе защебетали птицы
И расцвели подснежники зимой.

Храня от мух её ночной покой
И, умирая в сотый раз от страсти,
Он гладил воздух у её запястья
Дрожащей от волнения рукой.

Он прятал то техпаспорт, то права,
До отвращенья ненавидел будни,
И, понимая - с ним она не будет,
О, Боже - как её он ревновал!

Он в сны влезал, подслушивал мечты,
Ловил обрывки мыслей сокровенных,
Он бился головой о стол и стены,
Когда ей приносил сосед цветы.

В нём родились Петрарка с Бомарше -
Он посвящал ей оды и романсы,
Она же, выйдя замуж за испанца,
Уехала в Мадрид на ПМЖ.

Он с горя бражкой напивался в дым,
Лежал за печкой в липкой паутине,
Разгром и хаос царствовали ныне -
Он больше не хотел быть домовым.

Однажды, наплевав на холода,
Ушёл из опостылевшего дома
И в одночасье стал бездомным гномом,
А после вовсе сгинул в никуда.

Печальная история, увы…
Да, кстати, имя дамы - Маргарита,
Она живёт по-прежнему в Мадриде,
Не веря ни в любовь, ни в домовых.

На небе вороны, под небом монахи,
И я между ними, в расшитой рубахе.
Лежу на просторе, светла и пригожа.
И солнце взрослее, и ветер моложе.

Меня отпевали в громадине храма.
Была я невеста, Прекрасная Дама.
Душа моя рядом стояла и пела,
А люди, не веря, смотрели на тело.

Судьба и молитва менялись местами.
Молчал мой любимый, и крестное знамя
Лицо его светом едва освещало.
Простила ему, я ему все прощала.

Земля, задрожав от печального звона,
Смахнула три капли на лики иконы,
Что мирно покоилась между руками.
Ее целовало веселое пламя.

Свеча догорела, упало кадило,
Земля, застонав, превращалась в могилу.
Я бросилась в небо за легкой синицей.
Теперь я на воле, я - белая птица.

Взлетев на прощанье, кружась над родными,
Смеялась я, горя их не понимая.
Мы встретимся вскоре, но будем иными,
Есть вечная воля, зовет меня стая.

Гребенщиков

Чтоб заглянуть в твои глаза,
Чтобы шепнуть тебе на ушко,
Чтоб поцелуй отдать устам,
И чтобы просто не было скучно.
Я исполняю танец на цыпочках
Который танцуют все девочки.
Я исполняю танец бесхитростный,
Который танцуют все девочки моего роста.

Чтобы подняться ближе к тебе,
Чтобы попасть в поле твоего зрения,
Чтобы стать хоть чем-то подобной тебе
И не пропустить ничего твоего важного
Я исполняю танец на цыпочках
Который танцуют все девочки.
Я исполняю танец бесхитростный,
Который танцуют все девочки моего роста.

Упругие, крепкие пальчики, ножки стройные, ловкие.
Руками я тоже размахиваю, но это бывает реже.
Все будет в порядке, девочки. Все будет в порядке, мальчики.
Этот танец для вас танцуют все девочки моего роста.

Им никогда не смерить взглядом сверху,
Закованными быть в оковы каблучные.
Никогда им руки не опустить на плечи,
Им головы задирать вверх, да покруче.

Танцуй, заглядывай в глаза, в глаза ...
Танцуй, заглядывай в глаза, в глаза ...

Дмитрий Кедрин

Бывало, в детстве я в чулан залезу,
Где сладко пахнет редькою в меду,
И в сундучке, окованном железом,
Рабочий ящик бабушки найду.
В нем был тяжелый запах нафталина
И множество диковинных вещиц:
Старинный веер из хвоста павлина,
Две сотни пуговиц и связка спиц.
Я там нашел пластинку граммофона,
Что, видно, модной некогда была,
И крестик кипарисовый с Афона,
Что, верно, приживалка привезла.
Я там нашел кавказский пояс узкий,
Кольцо, бумаги пожелтевшей десть,
Письмо, написанное по-французски,
Которое я не сумел прочесть.
И в уголку нашел за ними следом
Колоду бархатных венгерских карт,
Наверное, отобранных у деда:
Его губили щедрость и азарт.
Я там нашел мундштук, зашитый в замшу,
На нем искусно вырезан медведь.
Судьба превратна: дед скончался раньше,
Чем тот мундштук успел порозоветь.
Кольцо с дешевым камушком — для няни,
Таблетки для приема перед сном,
Искусственные зубы, что в стакане
Покоились на столике ночном.
Два вышитые бисером кисета,
Гравюр старинных желтые листы,
Китовый ус из старого корсета,—
Покойница стыдилась полноты.
Тетрадка поварских рецептов старых,
Как печь фриштык, как сдобрить калачи,
И лентой перевязанный огарок
Ее венчальной свадебной свечи.
Да в уголку за этою тетрадкой
Нечаянно наткнуться мне пришлось
На бережно завернутую прядку
Кудрявых детских золотых волос.
Что говорить,— неважное наследство,
Кому он нужен, этот вздор смешной?
Но чья-то жизнь — от дней златого детства
До старости прошла передо мной.
И в сердце нету места укоризне,
И замирает на губах укор:
Пройдет полвека — и от нашей жизни
Останется такой же пестрый сор!

Да, умру я!

Да, умру я!
И что ж такого?
Хоть сейчас из нагана в лоб!

...Может быть,
Гробовщик толковый
Смастерит мне хороший гроб.
А на что мне хороший гроб-то?
Зарывайте меня хоть как!
Жалкий след мой
Будет затоптан
Башмаками других бродяг.
И останется всё,
Как было,
На Земле, не для всех родной...
Будет так же
Светить Светило
На заплёванный шар земной!
1954

Николай Рубцов.


Праздник в поселке

Сколько водки выпито!
Сколько стекол выбито!
Сколько средств закошено!
Сколько женщин брошено!
Чьи-то дети плакали,
Где-то финки звякали...

Эх, сивуха сивая!
Жизнь была... красивая!
1959

Николай Рубцов


Тихая моя родина

В. Белову

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.

- Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.-
Тихо ответили жители:
- Это на том берегу.

Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.

Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать -
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.


К вопросу о сновидениях

Тысячелетняя загадка снов
Наукой современной приоткрыта.
Нашли механику ее основ -
Подкорковое преломленье быта.
Сны - это как дыхание, как пот.
Исследование мозга показало:
Не будет снов - и человек умрет,
Явь исчезает, если снов не стало.
Так, значит, чтобы жить, я обречен
В уюте книжном, на тигровой шкуре
Сто раз смотреть один и тот же сон -
Громаду гибели в миниатюре.
После гулянья с дочкой,
После дня
Важнейших споров в секции поэтов,
Гестаповец ко рву ведет меня,
Сейчас я упаду, свинца отведав.
...Я жить не смог бы, если бы порой
Не озарял мой сумрак сон второй:
Ты ласково склонилась надо мной,
Ладонью доброй губы остудила
И прошептала - не мечись, родной,
Все хорошо у нас,
Все - так, как было.
В значенье снов я веру потерял -
Согласно лженаучному заглавью
Ученым представляю материал
Несоответствия меж сном и явью.

1966

Евг. Долматовский


* * *

Я верил в детстве искренне и твердо,
Что мир не существует без меня.
Лишь отвернусь — и очертанье стерто,
Сомкну ресницы — вот и нету дня.
Глаза открою — мир возникнет снова
В цветах и красках.
И всесильно слово.
Но отрочество разом оглушило
Фантазию.
Я начал понимать,
Что все и без меня и есть и было,
Уйдет и без меня придет опять.
А все же не исчезло ощущенье,
Что я устроен чуточку не так,
Как все,
И не могу попасть в крушенье,
Меня минует пуля и сыпняк,
Любимая до гроба не разлюбит,
И мама вечно жить на свете будет...
Со мной считаться не желает время
И обходить не хочет стороной.
То, что могло произойти со всеми,
Безжалостно случается со мной:
Вагоны под откос.
Осколок в темя.
И ни одной поблажки... Ни одной!
1965

Евгений Долматовский

Боишься влюбляться?

Саша Бест

Боишься влюбляться,
Боишься влюблять.
Но только зачем бояться?
Ведь лучше когда-нибудь потерять
Или самой потеряться,
Чем никогда не влюбляться.





Сновидец

Саша Бест

Я вихрем ворвался в невинный девичий сон,
Безумствуя и смеясь.
Все они, как одна, на меня обратили взор,
Лишь ты опустила взгляд.

Любую из них перед сном целует заря,
А ты, словно дождь в ночи.
Все они, как одна, о любви своей говорят.
Спасибо, что ты молчишь.

И страстью горячей всю ночь желают они
Мне чувства в лицо швырять.
Караты их глаз ненасытно влекут огни.
В твоих – мирно спят моря.

Я в каждое сердце вонзился стальной иглой,
Оставив прозрачный след.
Любая желает всю ночь танцевать со мной,
Лишь ты мне сказала «нет».

И так непривычно утеху на грусть менять,
Но есть миллион причин.
И вспыхнуло небо, чтоб в звездную ночь меня
Бессонницей огорчить.

Я тихо прокрался в невинный девичий сон…
Там кружится в вальсе снег.
Зачем же я каждую ночь возвращаюсь к той,
Что так безразлична мне?

Жил галерный раб сто лет
На галере.
И объездил целый свет
На галере.

Сто морей объездил раб
На галере,
А видал лишь тьму и мрак
На галере.

От тоски в чужом краю
На галере
Раб влюбился в цепь свою
На галере.

"Ох ты, цепь ты, цепь моя
На галере,
Что б я делал без тебя
На галере?

Не разбить, не разорвать
Этой крепи,
Не найти тебе подстать
В мире цепи".

Умирая, чуть живой,
Смерть просил он:
"Ты позволь мне цепь с собой
Взять в могилу!"

И когда бедняк попал
В рай Господень,
"Дай мне цепь, -- Господь сказал,
-- Ты свободен!"

"Нет, оставь мне цепь, Творец!..."
И поныне
Все гребет, гребет гребец
В райской сини.

Когда, устав от нервотрёпки,
Вконец износится душа,
То осторожно, чуть дыша,
Достану я иглу для штопки.

И ниток шёлковые прядки,
И тканей ярких лоскутки…
Чтоб всем невзгодам вопреки,
Душа опять была в порядке.

Пусть истрепалась до предела,
Но мне латать – не привыкать.
Негоже дырками сверкать:
Заплатками – другое дело!

И буду вновь носить (не струшу!)
Свою заштопанную душу.

Ю.Вихарева

Если б я был физически слабым...
Если б я был физически слабым -
Я б морально устойчивым был, -
Ни за что не ходил бы по бабам,
Алкоголю б ни грамма не пил!

Если б я был физически сильным -
Я б тогда - даже думать боюсь! -
Пил бы влагу потоком обильным,
Но... по бабам - ни шагу, клянусь!

Ну а если я средних масштабов -
Что же делать мне, как же мне быть? -
Не могу игнорировать бабов,
Не могу и спиртного не пить!

Владимир Высоцкий

Баллада о решивших утонуть

Когда президенту внимала Москва,
А доллар испуганно рос, —
Я вдруг услыхал золотые слова
В ответе на детский вопрос.

Иль то проговорка по Фрейду была,
Иль тайная воля светил? —
Но все свои планы, мечты и дела
Он подлинно в ней воплотил.

Писатель, завидуй! Эксперт, удивись!
Обкусывай локти, поэт!
Мне кажется даже, что это девиз
Последних пятнадцати лет

И даже надгробье на тусклую муть
Последних годов тридцати.
Запомни:
«Того, кто решил утонуть, —
Уже невозможно спасти».

Когда обреченный стремится во тьму,
Презревши спасительный свет,
Хоть трижды протягивай руку ему —
Он ноги протянет в ответ.

Он вовсе не видит протянутых рук,
Спускаясь в зловонную ночь,
Он гордо отвергнет спасательный круг —
Культуру, науку и проч.

Ни славного прошлого пафосный зов,
Ни горькое эхо стихов…
Упорная, тайная воля низов
Совпала с желаньем верхов.

Несчастный Герасим!
Спасенье Муму,
Ей-богу, не стоит труда.
Ее все равно же пришлось же ему
Обратно же бросить туда.

Спасали по-всякому, боже ты мой,
Однако судьбы не отвесть.
В России бессилен великий немой —
Над ним еще барыня есть.

Спасение — пошлость.
Спастись — это пасть.
Насколько приятней тонуть!
Тонуть — это доблесть и слава, и власть,
И к предкам надежнейший путь.

Дежурные фразы прилипли к губе,
Бессильные руки прилипли к трубе.
Уходим по пояс, по грудь.
Уже не в работе,
Уже не в борьбе —
Мы тонем в болоте.
Мы тонем в себе.
Мы тонем в желанье тонуть.

Не трать увещаний.
Назад не зови.
Не лезь к обреченным с врачом.
Теперь уж неважно — в слезах ли, в крови,
И в нефти,
и мало ли в чем.

Под русского ветра отчаянный свист
И чаек разнузданный гам…
И питерский камень —
бессменный чекист —
Надежно прикручен к ногам.

Он все объяснил,
откровенен и прост,
И смолк дрессированный зал.
Не зря же когда-то,
вступая на пост,
«Она утонула», — сказал.

Дмитрий Быков
16.04.2016

О мой застенчивый герой

О мой застенчивый герой,
Ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
Не опираясь на партнера.

К проклятой помощи твой
Я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
Ты скрылся, незаметный глазу.

А в этом сраме я бреду.
Я шла пред публикой жестокой.
Вся на виду, вся на виду,
Вся в этой роли одинокой.

О, как ты загадал, партнер,
Ты не прощал мне очевидность
Бесстыжую моих потерь,
Моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада
Напиться из моей печали.
Одна, одна! Среди стыда
Стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе
Герой действительный не виден
Герой! Как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
А сколько боли, сколько, сколько!

Б. А. Ахмадулина

Белла Ахмадулина

В опустевшем доме отдыха

Впасть в обморок беспамятства, как плод,
уснувший тихо средь ветвей и грядок,
не сознавать свою живую плоть,
ее чужой и грубый беспорядок.

Вот яблоко, возникшее вчера.
В нем - мышцы влаги, красота пигмента,
то тех, то этих действий толчея.
Но яблоку так безразлично это.

А тут, словно с оравою детей,
не совладаешь со своим же телом,
не предусмотришь всех его затей,
не расплетешь его переплетений.

И так надоедает под конец
в себя смотреть, как в пациента лекарь,
все время слышать треск своих сердец
и различать щекотный бег молекул.

И отвернуться хочется уже,
вот отвернусь, но любопытно глазу.
Так музыка на верхнем этаже
мешает и заманивает сразу.

В глуши, в уединении моем,
под снегом, вырастающим на кровле,
живу одна и будто бы вдвоем -
со вздохом в легких, с удареньем крови.

То улыбнусь, то пискнет голос мой,
то бьется пульс, как бабочка в ладони.
Ну, слава Богу, думаю, живой
остался кто-то в опустевшем доме.

И вот тогда тебя благодарю,
мой организм, живой зверёк природы,
верши, верши простую жизнь свою,
как солнышко, как лес, как огороды.

И впредь играй, не ведай немоты!
В глубоком одиночестве, зимою,
я всласть повеселюсь средь пустоты,
тесно и шумно населенной мною.

И связь всеобщую вещей
Открыв, легко мы подытожим:
Когда касаемся цветка,
Звезду далекую тревожим!

Джеймс Томсон
(1700-1748)


День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.


ubggbec



Мы в люди вылезли из панка, и потому не любим ложь.
Мы пережили грипп «испанка» и заговор масонских лож.
Мы за спиной не прячем фигу, а после залпа бьем стакан.
Мы стали первыми индиго – последними из могикан.
Мы не застали лет застойных; мы знаем – свет поборет тьму;
мы выросли на звездных войнах и добрых фильмах, потому –
в конце историй «хэпи-энда» всегда без компромисса ждем.
Мы любим старые «нинтендо», а также танцы под дождем.
Здесь каждый капельку наследник страны, где зло считалось злом.
Мы поколение последних, кто собирал металлолом,
бутылки и макулатуру не за бабло, а за «ура».
Мы создавали масскультуру, узнав на вкус «Три топора».
Мы знаем, той эпохи дети, за что у деда ордена,
и что не только в интернете бывает драка и война.
Без эмо-пафосной печали мы рвали джинсы /punk not dead/,
за это в челюсть получали и не боялись дать в ответ.
На горизонте ожидая армады алых парусов,
мы, спайдермены и джедаи, не раз расстроили отцов,
прервав налаженную схему «семья-работа»... Вот те на,
мы можем плюнуть на систему, когда плюет на нас она!
Смесь гипер-скорости и лени, цинизма-альтруизма смесь...
Я знаю, круче поколений еще не появлялось здесь.
Мы можем быть собой, мы верим
своим предчувствиям и снам...
Эпоха закрывает двери. Как ни хотелось бы, но нам
детьми не долго оставаться – не поворотишь время вспять.
И власть имущие боятся, ведь нам уже за двадцать пять.
За нас решать теперь непросто – мы забивать умеем болт!
Чем можно испугать, серьезно, того, кто пережил дефолт,
братков, три кризиса и смену всего – от веры до страны?
Нас не подсадишь на измену, мы лишь себе теперь верны.
Что будет дальше – неизвестно, узнаем через много лет.
Но то, что будет интересно – поверьте мне, сомнений нет.
Кто старше – бытом был затрахан, кто младше –
выращен в Сети.
А мы идем вперед без страха, и нам открыты все пути.

Саша Кладбище (с)


Всё, что внизу, написано шутя,
Ведь я, конечно, оптимист отпетый.

Бывает, грусть навалится, хотя –
всё хорошо, и предпосылок нету.
Бывает, что оглянешься назад, и там светло, а впереди – неясно.
Бывает так, что нечего сказать, и так, что в целом говорить напрасно.
Твои дела – хотя и неплохи, но как-то бесконечна их армада,
И все твои нелепые стихи – их много так, что больше и не надо.
Всё будто повторяется вокруг, зациклена безумная планета,
И прыгаешь, и бегаешь, и вдруг – не понимаешь, а зачем всё это.
И, несмотря на всякие цветы, улыбки и подарки дорогие,

Бывает так, что ты – уже не ты,
а то, что от тебя хотят другие.







----
Срубает в сон. Не варит голова,
За окнами поют ночные птицы,
А я, листая сонные страницы,
Ловлю пером из воздуха слова,

И знаю – будет щедрым мой улов.
Я верю в силу символов и слов,
Способных воду разделить и сушу.
И я пишу, утратив свой покой.
Текут слова невидимой рекой
Сквозь кровь мою и через мою душу


-----
Божий воин
+ + +

Я в детстве так хотел быть настоящим
Бойцом Твоим. Пополнить славы зал.
Ты мне сказал – «иди, ищи – обрящешь».
Но вот куда идти – не показал.

И я пошел, куда глаза глядели,
вслепую, спотыкаясь, наугад,
И шел часы, и дни, потом недели,
дорогой храмов, и святынь, и гат.

Я видел дно – хотя, пожалуй, днище –
где так темно, что не растут цветы,
И там, среди оборванных и нищих,
увидел чудотворцев и святых.

И вот, хожу меж них и плачу, видишь,
ничтожный и испачканный в золе.
Я Твой забытый маленький подкидыш
на этой злой безжалостной земле.

Я каждый раз ступаю на дорогу –
и вижу там следы звериных лап.
О, Господи, скажи мне, ради Бога,
кто защитит меня? Я мал и слаб.

А я же должен быть Господень Воин,
весь белый и в блистающей броне.
Но погляди – я явно недостоин,
такая ноша просто не по мне.

Смотри, я жалок, ангелы, конечно,
со мной в строю стоять не захотят.
Они спасали души человечьи,
а я – когда-то парочку котят.
Они парят в Твоем небесном войске!

А я бомжу однажды хлеба дал.
И больше, вроде, подвигов геройских
за мной никто, увы, не наблюдал.
Я воин электронного планшета,
герой сражений разве что в сети,
И Боже, если Ты читаешь это –
прости меня, пожалуйста, прости.

Я не хожу ни в церкви и ни в секты,
и лишь надеюсь, что увидишь Ты:
Я, как могу, удерживаю сектор,
Вот этот свой ничтожно малый сектор,
От полного триумфа темноты.

+ + +

"Единственное, что нужно для триумфа зла, это чтобы хорошие люди ничего не делали."
Эдмунд Бёрк

Подарила мне мама однажды нож,
с черным лезвием маленький воронок.
Мать не знала, что я – наркоман и бомж,
говорила – учись хорошо, сынок.

Брат мой старший лицом был похож на смерть;
обещал взять на дело когда-нибудь.
Он на звезды меня научил смотреть,
и сказал, как из золота делать ртуть;
научил различать он, где бред, где брод,
где знак свыше, где просто дорожный знак.

А сестра говорила, что я урод,
но уверен, она не считала так.
Трасса в небо идет, горизонт высок,
вдоль дороги лежат черепа коров.
Ветер здесь горяч, раскалён песок,
и машина едва не скатилась в ров.
Тормошу водителя – брат, не спать,
до границы доехать – полдня всего.
За рулем – мой младший, он пьян опять,
и разбавлены спиртом глаза его.

Обернувшись, он мне говорит –
«держись, не сдыхай, братишка!»
А в окнах — тьма.

Подарила мне мама однажды жизнь,
но забыла в нагрузку додать ума.
И в простреленном легком клокочет страх,
заливает кровавая пена рот.
Но со лба вытирает мне пот сестра.
Говорит: «Если сдохнешь – убью, урод».

Ты смотришь.
А я в этом кожаном чёрном кресле, cкребу подлокотник...
Зрачки мои широки.
Скажи мне одно –
А ты будешь любить меня,
если я с этого дня
ни одной не смогу строки?

И счетчик стучит, и дозиметра ноет зуммер,
И плавают стены, сквозь щели смолой сочась.
Ты будешь любить, если я, предположим, умер,
И мертвый тебе это всё говорю сейчас?

Ты будешь любить, когда взвоет за дверью стая,
Когда Рубикон запретит перейти сенат?
Когда ты почуешь, что я начинаю таять,
И что выхожу из системы координат?

Когда целый мир, свои острые зубы скаля,
Вонзит в меня сотни наполненных ядом жал?
Ты будешь любить?
Так, Как Шиву любила Кали, танцуя на нём,
когда он не дыша лежал?
Ты будешь?...

Так знай, что поставленный на колени,
В любой темноте, в безысходности или тлене,
На дне, под землей, в самой страшной морской глуби
Когда я останусь, оплёван, забыт, покинут,
Когда все вселенные разом возьмут и сгинут –
Мне дела не будет!
Ты только меня люби.

=======


Идеальные

Спросили вдруг на смертном ложе,
Перед отходом, старика.
И говорить он мог пока,
Соображать, однако, тоже.
Прожив на свете много лет,
Был всеми уважаем дед!
«Почто ты так и не женился?
Открой, поведай свой секрет!»

Неждана дедова улыбка...
Собрав в себе остаток сил,
Хоть было состоянье зыбко,
Закрыв глаза, заговорил.

«Промчались годы, не заметил,
Как старым, немощным вдруг стал.
Лишь идеальную на свете,
Я женщину себе искал!»

«Без малого, столетье прожил,
На долгом жизненном пути
Искал ту женщину, и что же,
Не удалось тебе найти?»

И вновь нежданно -- заменила
Улыбку дедову, слеза…
«Нашёл её, что часто снилась!
Пожалуй, свой секрет сказал!»

«Но почему не поженились?
Нашёл, о ком давно мечтал!
Что же такое не сложилось,
Ведь долго ты её искал?»

«Была на то своя причина.
Коль выбора не лишена,
Так идеального мужчину
Искала пО свету она!»

----


Бес в ребро


Гуляли три девицы раз
На берегу пруда.
Прохладою в столь знойный час
Манила их вода.

Соблазн велик для молодых.
Куда теперь деваться?
Уж принимает их, нагих,
К себе вода купаться.

А в тоже время шёл старик
И нёс ведро плодов.
Худой и немощный на вид,
Но, благо, был здоров.

Старик -- хозяин этих мест.
Он по лесу гулял.
Увидев девственных невест,
Заворожённым встал.

И отвести не мог он глаз,
И скрыть себя не смог.
Младые закричали враз --
«И не мечтай, дедок!

Что нА берег мы выйдем все,
На это не надейся!»
Старик на корточки присел,
А дале – плач хоть, смейся;

Вмиг, что ответить им, нашёл.
Сказал спокойно, мило,
С ведром на прудик свой пришёл,
Кормить он… крокодила.(?)

Не стоит боле продолжать.
Сию смекалку нам понять!
Хоть старый дед и лысый,
Соображает бы-ы-стро!


-------

Сказ про Рай и Ад



«О, Господи!» -- во сне изрек,
Вдруг повстречавши Бога,
В миру, достойный человек
(Добра в нём было много) –

Сей встречи, коей очень рад,
Не будет на земле,
Позволь просить, чтоб Рай и Ад,
Здесь показал Ты мне!»

Две двери пред глазами вмиг.
Господь открыл одну.
Огромный круглый стол возник.
Был вкусный дух вокруг.

Сидели люди за столом
Голодные, больные.
У всех глаза перед котлом,
Досадные и злые.

Всё дело в том, что ручки тут,
Длиннющие у ложек.
Но дабы поднести ко рту
Еду, никто не может.

Прикованы ко всем рукам
Все ложки, видел взгляд…
«Их доля, явно не легка --
Бог произнёс – Здесь Ад!»

Открыл Господь вторую дверь.
(И впрямь забавный сон)
Картина та же, верь не верь,
Однако, удивлён.

Всё тот же стол, и ложки те,
И пахнет вкусно тут,
Коль пища вкусная в котле,
Вокруг же… сытый люд.

Глазами Господа спросил.
С улыбкою в ответ --
«Не Я тому их научил!
Но в нас самих секрет.

Кто думал только о себе,
В аду голодным быть.
В Рай попадёт, кто на земле
Умел других кормить!»

Проснулся с трепетом добряк.
Свой сон не мог понять никак…
Как вдруг – «Сообразили!
Друг друга накормили!»

-------

Не страшно мерзнуть в холода,
Заснуть одной в огромном доме.
Страшней всего - это когда
Ребёнок третий месяц в коме...

Не страшно, если дежавю,
И каждый день, как предыдущий.
Страшнее - это на краю
От мысли скверной: папа пьющий!

Не страшно - душат платежи,
Друзей, по сути, так немного.
Страшнее - это хочешь жить
И каждый вечер молишь Бога.

Не страшно - с кем-то рвется нить,
Нет денег, счастья, власти, чина.
Страшней всего - это любить
Давно женатого мужчину.

Не страшно - всю неделю дождь,
Сидишь, замотанная в пледе...
Страшней всего, когда ты ждешь
Того, кто так и не приедет.


автор: Ангелина Болотская



==

За всё спасибо добрый друг:
За то, что был ты вправду другом,
За тот в медовых травах луг,
За месяц тоненький над лугом,

За то селенье над рекой,
Куда я шла, забыв про усталь,
За чувства, ставшие строкой,
За строки, вызванные чувством.

За нити лёгкого дождя,
Пронизанные солнца светом,
За то, что даже, уходя,
Ты всё же был со мной... за это.

За всё тебя благодарю:
За блеск реки, за скрип уключин,
За позднюю мою зарю,
На миг прорезавшую тучи.

За то, что мне любовь твоя
Была порой нужнее хлеба...
За то, что выдумала я
Тебя таким, каким ты не был.

999999999999999999999999

бывает все так классно
прям классно классно все
бабах! и вдруг ужасно
ужасно прямо все!

В.Горохов

6666666666666666666666

Паук во сне — к письму и песне,
Собака — к другу, сор — к добру,
А фрукты-овощи — к болезни,
Уже я больше не умру,

Чтобы узнать причину сна
И с мёртвыми причину встречи,
Достаточна одна весна
И кофе молотый под вечер.

Инна Лиснянская

777777777777777777777777

Е. Евтушенко

Подавляющее большинство,
Пахнешь ты как навозная роза
И всегда подавляешь того,
Кто высовывыется из навоза.
Удивляющее меньшинство,
Сколько раз тебя брали на вилы!
Подавляющее большинство,
Сколько гениев ты подавило!
Превеликое множество зла подавляет добро,
Не высовываясь.
Счастлив я,
Что у слова "совесть"
Нету множественного числа.

55555555555555555555555555

Ты - герой! Ни больше и ни меньше,
А на личном фронте - западня:
В целом мире идеальных женщин
Ты зачем-то выискал меня.

У других порядочные жёны,
Полные задора и огня,
А у нас - то избы не зажжёны,
То коней никто не выгонял.

У других - податливое тело,
И всегда горячая плита,
Отвечают коротко! по делу!
И преумножают капитал.

А тебе не повезло со мною -
Я твой нераскрытый парашют.
Я всё время ною - ною - ною…
А потом прошу - прошу - прошу…

Ты мечтал о женщине полезной,
Приобщённой к шпаге и копью.
Я же то куда-нибудь залезу,
То случайно что-то разобью...

Если это - "светлое начало",
Где же пара крыльев за спиной?
Пальмовых ветвей - не получала,
Нобелевских премий - ни одной.

А пороть меня - себе дороже
(Не ценю святую доброту),
Даже бросить ты меня не можешь -

Я же непременно пропаду!


Сола Монова

ххх

Я потерян, затерян.
Я как маленький мальчик.
Я в себе не уверен
И под деревом плачу.

Не играю, как дети.
Пребываю в мечтаньи:
Ах, зачем этот ветер
И дерев колыханье?

И я хныкаю тупо
И кусаю печенье:
Ну зачем я под дубом,
И зачем я, зачем я?

И мне дуб отвечает,
Будто туча нависла:
"Ты негадан, нечаян,
И не думай о смысле.

Невозможно ответить
И на стенке обрамить.
Есть вовне только ветер,
Есть в тебе только пламень.

Есть дыхание спирта
Вместо ада и рая.
Слушай ветер всемирный
И гори, не сгорая.

Хочешь: сгинь как тетеря.
Хочешь: властвуй как Один.
Ты потерян, затерян,
И свободен, свободен".

Уж туманы поплыли,
Вот и запад - как угли.
Где-то волки завыли,
Где-то крылья взмахнули.

Звёзды светятся крупно.
Шелестят листопады.
И ползут изумрудны
И агатовы - гады.

Широпаев Алексей

Где ты, мой милый, здоров ли конь?
Как на чужбине климат?
Свечку зажгла у святых икон,
А на душе тоскливо.
Снился мне ночью неравный бой:
Ты, а вокруг- арабы.
Чувствую, милый, беда с тобой -
.
Чувствую, рядом бабы!
.
Снилось мне, милый, что ты в плену,
Сердце от боли сжалось,
Хочешь, мучителей прокляну,
Им затуплю кинжалы?
Кабы смогла твою боль унять,
Всю забрала тогда бы,
Только предчувствие у меня -
.
Чувствую, рядом бабы!
.
Снился мне ночью девятый вал,
Страшная непогода,
Видела, как ты держал штурвал
И уходил под воду,
Чувствую, выброшенный волной,
Плачешь под баобабом.
Выжил один ты...
а всё равно...
.
Чувствую, рядом бабы!

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать.
Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.
В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско,
солнце оставило в волосах выцветшие полоски.
Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
Витька с десятого этажа снова зовет купаться.
Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят.
Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый.
Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник.
Витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
К речке дорога исхожена, выжжена и привычна.
Пыльные ноги похожи на мамины рукавички.
Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки.
Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки.
Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна.
Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно.
Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели.
Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять…

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен.
Солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета.
В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это.
Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен.
Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе.
Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме.
Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма.
Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше.
Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
Мы забираемся на крыльцо и запускаем змея.
Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс.
Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу.
Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.


Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье.
Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите.
Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.
Пусть это будет большой секрет маленького разврата,
каждый был пьян, невесом, согрет теплым дыханьем брата,
горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона,
все друг при друге - и все одни, живы и непокорны.
Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик,
Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях.
Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки.
Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку.
Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета.
Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах.
Сонными лапами через сквер, и никуда не деться.
Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве.
Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу,
я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы.
Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене.
"Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время.
Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы,
ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку,
кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом.
Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать.
Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять.
Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне!


Аля Кудряшова

Радуйся, я твоя.
И в радости, и не в радости
Я пойду за тобой
По дороге любой -
И до старости.

А ты меня не искал...
И у судьбы не заказывал.
Так, что радуйся, -
Что я твоя,
Но никому не рассказывай.

Я могу теперь всё понять,
Могу понять, что правильно,
и что неправильно.
Совесть бы не потерять,
Доходя до отчаянья.

А падает лишь та звезда,
Лишь Та звезда, что небо не радует.
Так что ты радуйся, - что я с тобой,
Но никому не показывай...

Мы дороги с тобой плели,
Мы поднимались с тобой
И снова падали.
Теперь никому это не объяснить,
Не рассказать. Да и надо ли?

Но нас водой с тобой не разлить,
Ведь мы - мы камнями уложены.
А миловать, милый ...
Миловать - не казнить,
И мне не вернуть то,
Что прожито.

Радуйся, я твоя
И в радости, и не в радости.
Я пойду - и только я пойду за тобой
По дороге любой -
И до самой старости.

И ты меня, слышишь, не смей винить,
И ты своей судьбе не приказывай.
Ты просто радуйся, что мы с тобой,
Но никому показывай...

И почерк не моей руки,
И канувшие даты -
Мои смурные дневники
Конца семидесятых...

Шестнадцать лет, семнадцать лет -
Все это было, или нет?
...Дым сигарет, неясный свет,
Стихи, похожие на бред,
Аквариум, где сдохли рыбки...
(Две грамматических ошибки.)
И этот невозможный тип -
Какого черта он прилип? -
Ведь - все. Проехали. Привет.
Иди гуляй себе - так нет:
Решил, что мы теперь близки
До самой гробовой доски...

...А я, как мышь, забилась в кресле,
Чтоб он моих не трогал рук...
А я все думала: «»А если?..»
А я все думала: «А вдруг?..»
Но этот гад сказал: «Авось...» -
И в самом деле, обошлось...

А дальше - странные значки,
Две-три зачеркнутых строки,
Девичий профиль, васильки,
Провал на месяц...

Куда бы деть все это прочь,
Чтоб не прочла однажды дочь -
Лет через десять?..

Екатерина Горбовская

Когда писатели творят под вдохновеньем,
Иль накрывает их поэзии волна.
С таким же жаром, даже с большим рвеньем
Друг другу пишет в интернете школота.
А вычислить её труда не составляет,
По комментариям не сложно вас узнать.
Одни вновь женщину на кухню посылают,
Другие просят сиськи показать…
А третьи, в ожидании чего-то,
Шатая под собой свой бедный стул,
От мамки прячась повторяют перл задрота…
И снова пишут нам: -Эх, я бы вдул…
И эта ж гадость разлетается по свету,
Уже их начали и взрослые писать…
Увековечить надо фразы интернета,
Чтоб было чего внукам показать…
Прошёл уж год, а вы другого не создали,
Неужто сложно что-то новое создать…
Я вам пишу о том, как вы достали,
Как попугай одно и то же повторять!
Где креатив?? ? Где признак интеллекта???
Где мозг – усох, в опилках утонул?
Какого этим добиваетесь эффекта,
Когда строчите: Сиськи, жрать и «Я бы вдул» ?
Ну сиськи ладно, понимаю – сисек нету,
От них недавно оторвали вас, как быть?
Всё просто – жрите тортик с пивом и конфеты,
Глядишь, удастся свою пару отрастить…
А – Я бы вдул, что это блин за фраза?
И кто её придумал – импотент?
Она распространилась как зараза…
О времена! О нравы! Что за комплимент?
Что это за мечта унылого задрота?
Вам эту фразу удалось вообще понять?
-Эх, я бы вдул, если б нашёл кого-то…
-Эх, я бы вдул, если б умел вдувать…
-Эх, я бы вдул, если бы жил я в зоопарке,
И мой сосед по клетке вдуть мне разрешил…
-Эх, я бы вдул, если б имел я иномарку,
И если б мордой не был я как крокодил…
Эх, я бы вдул, коль монитор мой не был твёрдым,
Вот прямо сейчас ширинку б растегнул…
Мечтай, мечтай! Ты у неё пятьсот четвёртый,
Который написал сегодня «Я бы вдул»…
И гениальной стала фраза «Бабы дуры»
Когда услышишь это – глянь на мужика
И убедишься, что сие печатают фигуры,
Кой их IQ с трудом дорос до сорока…
Оно ж сидит, кидается какашками из клетки,
Всё потому что не позволил вдуть сосед…
Или как прежде, забралось на свою ветку
И горлопанит: Бабы дуры и Т.П…
Ты чё, пацанчик, снова горят трубы?
Или опять сидишь на наркоте?
Иди ты к маме и скажи ей: Бабы дуры!
И не забудь назвать её – Т.П.
Ну чё попутал взор, молчишь упрямо?!
Боится ж..а получить ремня?
Пойми, задрот! Т.П. – лишь та дама,
Которая такого родила!
И раз уж не привила уваженья
И раз не подала сама пример
То лишь она и заслужила униженья,
За то, что её сын – дебил и лишён манер…
А вот женатым будет не до ржачки,
Если посмеют свою бабу оскорбить…
Всё потому, что и про спальню, и про жрачку
Они рискуют на два месяца забыть…
А женщину на кухню отправляя,
Ты что вообще нам хочешь показать?
Что ты лишь жрёшь и пьёшь не просыхая,
Или что тебе больше нечего сказать?
Ты не забудь повадки эти,
Сейчас пойду на кухню, да… - мечтай!
Нет ничего опаснее на свете,
Чем женщина на кухне – так и знай!
Ты из себя вообще что представляешь?
Лишь нагруби и тебя вряд ли кто спасёт…
Мы ж плюнем в борщ, а ты и не узнаешь…)))
Или на день тебя вдруг раз и пронесёт…
У нас на кухне скалка – как дубина,
Сковороду возьмём мы, что потяжелей,
Какой спецназ? Он отдыхает – он мужчина!
У нас и газ есть и коллекция ножей…
И молоток, которым мясо отбиваешь…
А ты грубишь, расставив ноги – прям мишень!
Ты чё, ковбой, совсем чтоли не знаешь,
Сколько яиц мы бьём на кухне каждый день?
А сколько времени мы в день с ножом проводим,
Это тебе не пять минут его кидать…
Вот если мы тесак на ногу вдруг уроним,
То пальцы будешь долго собирать…
А вес чугунной сковородки, да по роже?
Давай, давай, попробуй меня матом обозвать!
Один удар и больше ты жевать не сможешь,
А только супчик через трубочку сосать…
На кухне женщину ждёт подготовка к браку:
Лапшу мы учимся там вешать, мозг пилить,
Заварим кашу и съедим собаку…
И в огонь масла мы можем запросто подлить.
Да кто такой ты, чтоб гнать женщину куда-то?
Ты обеспечил кухню, спальню и кровать?
Нет, не обеспечил? Значит так: сначала хата,
А дальше можешь и приказы отдавать…
А то нашлись тут, вот представьте на минутку:
Сам ни мозгов, ни рожи, ни бабла,
А хочет повара, модель и проститутку
И чтоб на кухню по команде она шла…
Вы чё, ребята, часом вы не охренели?
Бухают, курят, не работают. О, да!
Они кухарку-проститутку захотели…
Вы не достойны и засранки, господа!
Вот когда бросите вы вредные привычки,
Тогда и требуйте здоровую жену..
Не адекватен ты – бери жизофреничку…
А изменил, так удивляешься чему?
Или ты думаешь, что верной она будет?
Моральному уроду – стерва подойдёт…
Принцу принцесса, а убийцу баба сгубит
Тот кто посеет что, тот это и пожнёт…
Но не хочу заканчивать на грустной ноте…
Хвала спортсменам, пахарям и мудрецам.
Для умниц и красавиц вы живёте
И ваша жизнь угодна небесам…
Хвала и честь всем верным и надёжным,
Смешным и добрым, романтичным и смешным,
Всем честным, сильным, мудрым, благородным,
Такой мужчина уважаем и любим.
Ему не надо в интернете понтоваться,
Раз может женщину ценить и уважать.
Они и так ему готовы покоряться
Любить, готовить и носки стирать.