"Видеть" суть вещей с помощью стихотворений. Любимые стихи Дона Хуана.

Долгая зима

Утром заснеженным я злой и невежливый
Курю натощак
Тешусь надеждою спрыгнуть по-прежнему
С работ на барак

А если не выгорит там где-то выпаду
Чифир согреть
Но лучше конечно бы выспаться где-нибудь
Сон досмотреть

Снег снова падает жизнь тут не радует
Время ползет
Мент закричит сейчас выгонят сонных нас
Всех на развод

Люди здесь разные судьбы повязаны
В этом краю
Лица серьезные быстро замерзли мы
В вечном строю

Долгая зима вьюга-кутерьма
В сердце лед
Ветер загулял воет как шакал
Вышки рвет

Долгая зима вьюга-кутерьма
Лют мороз
Годы пролетят
Не вернуть назад молодость

я жизнь хочу наполнить смыслом,
а наполняю суетой
во всем Божественном и чистом
душе найти земной покой

но не дает нам насыщенья
души немыслимый полет
с приходом в мир и до забвенья,
мудрея, к небесам идет...

страдая, падая, взлетая
она, как странница во тьме
всё ищет путь к воротам рая,
боясь горения в огне.

ей хочется умыться снегом,
из грязи показать лицо
боясь отверженной быть небом
своим единственным Отцом...  

она все плачет и страдает,
стучится в сердце и зовет.
а мы, живем и умираем;
питая плоть из года в год;

и проживая на "удачу",
закрыв глаза - не видя свет.
а небеса над нами плачут,
а мы смеемся им в ответ...

И будет утро
Нерастворимое,
Так нелюбимое
За вспышки света,
За неодетость
Свою как будто...

И будет лето
На веки вечные,
Дождями меченый,
Идёшь – сутулишься
По тесным улицам
Лучом согретый.

И время будет
В запасе личном,
Не безграничном,
Но ощутимом,
Растратишь мигом,
Беря по суткам.

И будет осень,
Её в нагрузку
С листвой вприкуску
По чашкам старым
Из самовара
Плеснут, не спросят.

И будет вечер,
Темно и окна,
И где-то стёкла
Гремят от ветра...

И вспомнишь лето, -
Свою беспечность,
И что-то большее,
Чем бесконечность…

Галина Батраченко

И кроме любви есть немало
Худого: предательство, ложь, —
Но худшее — это, пожалуй,
Забыть, для чего ты живёшь.

Вставать по утрам без охоты,
Лениво щетину скрести,
Пить кофе, плестись на работу,
Торчать там с восьми до пяти...

Франц Кафка, чиновник печальный,
Прав: цепь из конторских бумаг
Куда тяжелее кандальной!
Идёшь после службы в кабак,

Откуда, изрядно поддатый, —
К не спящей от злости жене
И жмёшься своей, виноватой,
К её, непреклонной, спине,

И хочется выть. «Неужели
Так, — думаешь, — будет всегда?..»
В сравненьи с отсутствием цели
Любовь вообще не беда.

Дмитрий Кантов

ПРОЩАНИЕ С МОРЕМ.

Что ж,
собираться начнём помаленьку.
В город уедем от непогод...
Надо бы в море
бросить монетку,
чтобы вернуться сюда
через год.
Здесь был спокойно и солнечно прожит
месяц,
где так далеко от зимы.
Здесь были счастливы мы,
а быть может,
нам показалось,
что счастливы мы.
Надо вернуться опять в этот месяц...
В тёплое море
падает
мелочь.
Круглые капельки серебра.
Капли надежды...
Едем.
Пора!..

...Где-нибудь
в тихой палате больничной
за пять минут до конца своего
вспомню я снова
этот обычай,
слабой рукой
ухвачусь за него.
И, завершая собственный опыт,
на промелькнувшее
оглянусь.
Брошу монетку
в жизненный омут...
Может, вернусь?

РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

Август, вечер, веранда средь листьев сирени.
Вся семья за столом, жёлто лампа горит.
Престарелая тётушка с банкой варенья
Тихо щурясь на свет, задержалась в двери.

Смуглый мальчик под скатертью прячет колени:
Он их все перемазал, играя в крокет...
Этот мальчик — твой прадед. Его поколению
Неизвестны ни СПИД, ни угроза ракет.

Мальчик любит Жюль Верна и верит в удачу.
Он не ведал ещё горьких слёз и невзгод.
А ведь скоро не будет ни веранды, ни дачи,
Ни варенья, ни лампы... Семнадцатый год...


Владислав Крапивин
1993 г.

Молчи!

« Продолжается без смысла это шоу "За стеклом"...»

« Сегодня мы избрали Президента.
Того же. На четырнадцатый срок.»

Александр Габриэль


Наш Титаник треснул крепко.
Нам, похоже, всем на дно.
Пассажир, г…но и щепка –
перед морем всё равно.

Вперив вдаль пустые бельма,
рассекаем грудью муть,
и огни святого Эльма
освещают трудный путь.

Кто-то раньше, кто-то позже,
кто за деньги, кто за так,
кто поднял Весёлый Роджер,
кто-то просто белый флаг.

Кто шизеет постепенно,
злую Родину кляня,
кто-то пляшет Макарену
возле Вечного огня.

Нам плевать, что всё забыто,
и какого цвета стяг,
в буйных па Святого Витта
мы танцуем на костях.

Жизнь – дерьмо, любовь – игрушки,
профанация – Закон,
пусть голодные старушки
выпадают из окон,

интеллект дриопитека,
мышц упругая гора,
лишь бы кайф, и дискотека
пусть колбасит до утра.

Плачут бабы, девки плачут - хоть сто вёрст исколеси,
мужика найти – задача. Где вы, хлопцы, гей еси!
Макияж, пустые души, депилирован лобок,
серьги в ноздри, серьги в уши, серьги в брови и в пупок.

В дымном гуле ресторанов топят в водке боль и страх.
Проповедует с экранов новый Бог – Великий Трах.
Ядовитые миазмы гробят сердце, не спеша,
в жаркой битве за оргазмы плачет нищая душа.

Пей, развенчивай кумиров, со стихов сойди на стон,
покупай себе в квартиру Индезит и Аристон,
пусть угробит все таланты наркотическая лень,
жри растения-мутанты, генетическую хрень.

Дом разрушен, мир развален и отравлены ключи.
Будь послушен.
Будь лоялен.
И молчи.
Молчи.
Молчи…

Ты лучшая из тех,
Кого я не встретил.
Про любой мой поступок ты бы сказала — грех,
Про любые мои слова — ветер.
И взгляд —
Будто каждый раз думаешь:
Казнить или миловать;
Просить или требовать.
И волосы развиваются,
Красною нитью.
Той самой,
Что на запястье вяжут,
как оберег.
Где, моя милая,
твой родной берег?
Какой ты сегодня дала обет?
Слова пропАсть и прОпасть
имеют схожий смысл —
Я понемногу тлею рядом с тобой.
Ты лучшая из тех, кто не свершилась,
Ты любима мне тем, что не рядом со мной.

Лукерья Остерман

Вероника Тушнова

Пришла ко мне девочка
с заплаканными глазами,
с надеждой коснулась моей руки:
-Ведь вы же когда-то любили сами,-
вы даже писали об этом стихи...
Я не хочу так, я не согласна...
Скажите, разве она права?
Зачем она перед целым классом
вслух читала его слова?
Зачем так брезгливо поджала губы,
когда рвала листок пополам,
зачем говорила о нас так грубо,
что мне повторять неудобно вам.
Мы очень с ним дружим...
-Я это знаю.
-Он очень хороший!
-Я помню, да...
-Вы разве знакомы с ним?
-Да, была я
такой же девчонкой, как ты, тогда
он тоже писал мне записки...
-Значит,
вы мне поверите?
-Всей душой!
...И вот разговор откровенный начат
между маленькой женщиной и большой.
Через час,
утешившись в детском горе,
она ушла на каток... А я
разговор продолжаю, волнуясь, спрою,
тревожно на сердце у меня.
Если учительница вскрывает
чужие письма- прощенья нет!
Простите, я кажется подрываю
педагогический авторитет?
Простите, но все это-
дело поэта,
а я к тому же еще и мать...
Поэт Маяковский писал "Про это"
затем, что про это надо писать!
Мы учим детей от гриппа спасаться,
улицы учим переходить,
так как же этого не касаться,
как будто легко научиться
любить.
(Казалось бы, это проще простого!)
Но я про любовь настоящую, ту,
когда самая жизнь
отдается без слова
за отчизну,
за женщину,
за мечту...
Чтобы люди
веку по росту были,
такими надо вырастить их,
чтобы с детства
все, что они любили,
любили бы
больше себя самих!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пришла ко мне девочка
с заплаканными глазами,
вами обиженная до слез.
Почему вы в доверии ей отказали?
Потрудитесь ответить на этот вопрос!
Ведь не просто
школьница перед доскою,
единица, из коих составлен класс,-
вам было доверено
сердце людское...
Теперь оно больше не верит в вас!

Похвала снам

Во сне
я рисую как Вермеер ван Дельфт.
Бегло говорю по-гречески,
и не только с живыми.
И вожу машину,
которая мне послушна.
Я способна
написать великие поэмы.
Я слышу голоса
не хуже настоящих святых.
Вы удивились бы —
я изумительно играю на рояле.
И взлетать я умею как надо,
то есть сама над собой.
И падая с крыши
я умею упасть мягко в зелень.
И без труда
я дышу под водой.
Я не жалуюсь:
мне удалось открыть Атлантиду.
Меня радует, что перед смертью
я всегда успеваю проснуться.
Я сразу же вслед за взрывом
переворачиваюсь на другой бок.
Я тоже дитя эпохи,
но я им быть не обязана.
Несколько лет назад
я видела два солнца.
А позавчера пингвина.
И совершенно явственно.

ВИСЛАВА ШИМБОРСКАЯ
Перевел с польского Виктор Коркия.

"Дорогая Бланш, пишу тебе, сидя внутри гигантского осьминога.
Чудо, что письменные принадлежности и твоя фотокарточка уцелели.
Сыро и душно. Тем не менее, не одиноко:
рядом два дикаря, и оба играют на укалеле.
Главное, что темно. Когда напрягаю зрение,
различаю какие-то арки и своды. Сильно звенит в ушах.
Постараюсь исследовать систему пищеваренья.
Это -- единственный путь к свободе. Целую. Твой верный Жак".

"Вероятно, так было в утробе... Но спасибо и за осьминога.
Ибо мог бы просто пойти на дно, либо -- попасть к акуле.
Все еще в поисках. Дикари, увы, не подмога:
о чем я их не спрошу, слышу странное "хули-хули".
Вокруг бесконечные, скользкие, вьющиеся туннели.
Какая-то загадочная, переплетающаяся система.
Вероятно, я брежу, но вчера на панели
мне попался некто, назвавшийся капитаном Немо".

"Снова Немо. Пригласил меня в гости. Я
пошел. Говорит, что он вырастил этого осьминога.
Как протест против общества. Раньше была семья,
но жена и т. д. И ему ничего иного
не осталось. Говорит, что мир потонул во зле.
Осьминог (сокращенно -- Ося) карает жесткосердье
и гордыню, воцарившиеся на Земле.
Обещал, что если останусь, то обрету бессмертье".

"Вторник. Ужинали у Немо. Было вино, икра
(с "Принца" и "Витязя"). Дикари подавали, скаля
зубы. Обсуждали начатую вчера
тему бессмертья, "Мысли" Паскаля, последнюю вещь в "Ля Скала".
Представь себе вечер, свечи. Со всех сторон -- осьминог.
Немо с его бородой и с глазами голубыми, как у младенца.
Сердце сжимается, как подумаешь, как он тут одинок..."

Словно тяжким огромным молотом
Раздробили слабую грудь.
Откупиться бы ярким золотом,
Только раз, только раз вздохнуть!
Приподняться бы над подушками,
Снова видеть широкий пруд,
Снова видеть, как над верхушками
Сизых елей тучи плывут.
Все приму я: боль и отчаяние,
Даже жалости острие.
Только пыльный свой плащ раскаянья
Не клади на лицо мое.

Кто виноват, скажи-ка, брат:
Один женат, другой богат,
Один смешон, другой влюблен,
Один дурак, другой - твой враг?

Кто виноват, и в чем секрет,
Что горя нет и счастья нет,
Без поражений нет побед,
И равен счет удач и бед?

Кто виноват, что ты устал,
Что не нашел, чего так ждал
Все потерял, что так искал,
Поднялся в небо и упал.

И чья вина, что день за днем
Уходит жизнь чужим путем,
И одиноким стал твой дом,
И пусто за твоим окном.

И чья вина, что там и тут,
Друг друга ждут и тем живут,
Но скучен день, и ночь пуста,
Забиты теплые места.

И чья вина, что ты один,
И жизнь одна
И так длинна, и так скучна,
А ты все ждешь,
Что ты когда-нибудь умрешь...

Я старомодна… Мне нравятся платья до пяток,
Честь и застенчивость, и медицина без взяток…
Добрые песни, подарки своими руками…
Чувства навек и, конечно, венчание в храме…

Я старомодна, и роль бизнес-вумен мне чужда….
Я выбираю не выгоду… Верную дружбу.
Я не умею судить по объёму валюты…
Небу всегда благодарна за дни и минуты.

Я старомодна, читаю молитвы ночами…
В них я здоровья прошу всем детишкам и маме.
Я не хожу в рестораны и клубы крутые…
Я наблюдаю, как светятся звёзды ночные…

Я старомодна, мне нравятся в поле ромашки…
Верю в любовь, от которой по телу мурашки.
Знаю, что сильный мужчина – не «лживое мачо»…
Слёзы в глазах от эмоций стыдливо не прячу…

Я старомодна… Во мне не найти силикона…
Верить, любить и прощать – выше новых законов…
Мода диктует… Но я от диктовок свободна.
Я безнадёжно счастливая… Я старомодна…

Ирина Самарина-Лабиринт, 2013

Никто не верил
В то, что ей летать
Ночами удавалось
Тёмной птицей,
И наши сны
Задумчиво листать,
Читая их
Страницу за страницей.
Никто не мог
Смотреть в её глаза -
Там жили звёзды,
Прячась от рассвета,
И взгляд её,
Хрустальный как слеза,
Был глубже
Чёрно-бархатного цвета.
Её рука,
Холодная в жару,
Всех удивляла
Мраморностью кожи,
А жгучий волос,
Лёгкий на ветру,
В ладонях был
И тяжелей, и строже.
Она умела
Тихо говорить,
Она могла
Услышать что смолчалось,
Ей, как любой,
Хотелось полюбить,
И, как любой,
Пронзительно мечталось...
Но каждый раз
Стеклянная стена
Как будто
Ниоткуда вырастала,
Когда доверившись
Кому-нибудь она
Вдруг признавалась,
Что всю ночь летала.
Откуда девочке
Волшебной это знать,
Что люди верить
В сказки перестали,
И по ночам
Положено всем спать,
Зашторив ночь,
Чтоб звёзды не мешали?
И вновь она,
Раскрыв своё окно,
Взлетала в небо
Одинокой птицей,
И чёрный мир
Ей, подставляя дно,
Густел и звал,
И не давал разбиться...

• Егоров Юрий

Девушки, с которыми Вы спите,
Забывают кольца под кроватью.
Вы потом в руках их теребите,
Вспоминая нежные объятья.


Камни, заключенные в металлы, -
Лишь творенья ловких ювелиров.
Девушки, с которыми Вы спали,
Много ли они Вам подарили?

Тысячи секундных удовольствий
И десятки легких пробуждений?
Хорошо, когда легко и скользко,
И экстаз зависит от движений,

Хорошо, когда не слишком долго,
И вино в соседнем магазине
Дорого, но ровно не на столько,
Чтобы не осталось на резину.

Вы, конечно, скажете: ''Цинично!!!''
Искривите рот в усмешке грозной.
Хорошо, пусть будет романтично,
Вот к примеру:
В небе были звезды…

Звезды были как большие астры
На осенних пожелтевших клумбах.
Глаз ее не смешанные краски,
У зрачков - серебряные луны.

Как скользило под руками платье,
Как легко соприкасались плечи
Скрыла темнота, но под кроватью
Утром Вы нашли ее колечко.

Вы теперь довольны? Но едва ли…
Ну тогда, пожалуйста, простите.
Вы со стен мои портреты сняли -
Мне теперь не важно, с кем Вы спите!

Чего ты снишься каждый день,
Зачем ты душу мне тревожишь?
Мой самый близкий из людей,
Обнять которого не можешь.

Зачем приходишь по ночам,
Распахнутый, с веселой челкой,
Чтоб просыпался и кричал,
Как будто виноват я в чем-то.

И без тебя повалит снег,
А мне все Киев будет сниться.
Ты приходи, хотя б во сне,
Через границы, заграницы.

Геннадий Шпаликов

- Вы уже готовы сделать заказ ....?

Если можно, то мне эспрессо,
Новостей и немного денег,
Путешествовать, меньше стресса,
Больше нежности, без истерик.

Шоколадку, добрее утро,
Вдохновения и улыбок.
Если можно, давайте утку
Запеченную или рыбу.

Дольше – молодость, позже – старость,
Двух детей, или дальше – внуков...
И здоровья бы – вот подарок,
К черту – грыжу и близорукость.

А еще бы – побыть успешным,
И портрет хочу (лучше – в профиль).
Ой, простите меня, конечно,
замечтался...
Мне – черный кофе.

Глеб Дебольский

С небес сошедший?
Нет, сумашедший...

Пришедший в гости?
Нет, я так, просто...

Вам что то надо?
Нет, я богатый...

Вас раньше видел?
Нет, нет простите...

Как ваше имя?
Пройдемте мимо...

Хоть намекните?
Увы, простите...

Вы просто странник?
Нет, я избранник...

Может быть чаю?
Да, на прощанье...

Что у вас сзади?
Белеют флаги...

Это же крылья?
Когда то были...

Паша Броский

Сергей Михалков
Как-то ночью к телефону
Цапля вызвала Ворону:
- Срочно вышлите врача
Для залётного Грача!

- Кр-ра! - ответила Ворона. -
Грач не нашего района.
Обратитесь в тот район,
Где сейчас прописан он.

- Повторяю: он залётный!
Мимолётный! Перелётный!
Поломал себе крыло!
Нужен врач!.. Алло!.. Алло!..

Отошла от телефона
Равнодушная Ворона:
"Чей-то Грач сломал крыло?
Очень жаль. Не повезло!"

Вероника Тушнова

Биенье сердца моего,
тепло доверчивого тела...
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.

А есть тоска, как мед сладка,
и вянущих черемух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака..

Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый,
не переводимый
ни на какие языки.

Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада...
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо...

Я разный - я натруженный и праздный.
Я целе - и нецелесообразный.
Я весь несовместимый, неудобный,
застенчивый и наглый, злой и добрый.

Я так люблю, чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось
от запада и до востока,
от зависти и до восторга!

Я знаю - вы мне скажете:
"Где цельность?"
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим. Я доверху завален,
как сеном молодым машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и - бабочки в глаза,
и - сено прет сквозь щели!

Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность, торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.

Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить -
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
и Есенин,
и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.

Мне нравится
и на коньках кататься,
и, черкая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.

Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.

Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья,
что живу.

Е. Евтушенко

Восемьдесят восемь

Сочетание "88-С" по коду радистов означает "целую"

Понимаешь,
трудно говорить мне с тобой:
в целом городе у вас -
ни снежинки.
В белых фартучках
школьницы идут
гурьбой,
и цветы продаются на Дзержинке.
Там у вас - деревья в листве...
А у нас, -
за версту,
наверное,
слышно, -
будто кожа новая,
поскрипывает наст,
а в субботу будет кросс
лыжный...

Письма очень долго идут.
Не сердись.
Почту обвинять
не годится...
Рассказали мне:
жил один влюблённый радист
до войны на острове Диксон.
Рассказали мне:
был он
не слишком смел
и любви привык
сторониться.
А когда пришла она,
никак не умел
с девушкой-радисткой
объясниться...
Но однажды
в вихре приказов и смет,
график передачи ломая,
выбил он
"ЦЕЛУЮ!"
И принял в ответ:
"Что передаёшь?
Не понимаю..."

Предпоследним словом
себя обозвав,
парень объясненья не бросил.
поцелуй
восьмёрками зашифровав,
он отстукал:
"ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!"
Разговор дальнейший
был полон огня:
"Милая,
пойми человека!
(Восемьдесят восемь!)
Как слышно меня?
(Восемьдесят восемь!)
Проверка".

Он выстукивал восьмёрки
упорно и зло.
Днём и ночью.
В зиму и в осень.
Он выстукивал,
пока
в ответ не пришло:
"Понимаю,
восемьдесят восемь!.."
Я не знаю,
может,
всё было не так.
Может -
более обыденно,
пресно...
Только верю твёрдо:
жил такой чудак!
Мне в другое верить неинтересно...

Вот и я
молчание
не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь
сердцем
выстукиваю
тебе:
"Милая!
Восемьдесят восемь.."
Слышишь?
Эту цифру я молнией шлю.
Мчать ей
через горы и реки...
Восемьдесят восемь!
Очень люблю.
Восемьдесят восемь!
Навеки.

Р.Р.

"Мегаполис"

Этот город похож на дождь,
Темно-серый с оттенком вечности,
Он поселит в тебе дрожь
Отрицанием человечности.

Для него ты ничто, миг.
Он раздавит тебя циничностью,
Не со зла, просто он привык
Пожирать недозрелые личности.

Здесь на блага велик спрос.
Между завтраками и ужинами
Всех заботит бездомный пес,
А бездомный старик не нужен.

Тут в цене только прайм-тайм.
И живут все по правилам стайности.
Ты не волк? Тогда исчезай
Из чужой темно-серой реальности.

Быть человеком, а не казаться.
Трудное дело, а стоит ли браться?

а знаешь, ведь совсем не важно
какой за окнами рассвет
и сколько календарных лет
ты прожил в домике бумажном
не важно где ложился спать
кого любил, себя жалея
что у остывшей батареи
пытался сердце согревать...

ты знаешь, все теперь не важно
поднять не вышло паруса
и если не горят глаза
сгоришь ты сам, воскреснув в саже
живя прозрачно и бесследно
ты и не знал, что просто был
но по иронии судьбы
твой мир накрылся тазом медным
а ты сражался так отважно
с живым единственным лучом
и стал отличным палачом
тому, что было очень важно…